Мет Уаймен - За стеклом [Коламбия-роуд]
Все мое сочувствие к брату разом испарилось.
— В этой стекляшке — не проба жидкости из реки Эбола [14]. На упаковке сказано: «Для детей с шести лет». Чего же ты испугался?
— Посмотрим, как ты снимешь эту крышку.
Я немного качнула аквариум, вода в нем хлюпнула и заволновалась, и мы оба отпрянули, когда два существа, похожих на лохнесское чудище, выглянули на миг, чтобы снова скрыться из виду. Подрастая, прежние рыбьи какашки обзавелись огромными глазищами и лицами призраков.
— Совсем не похоже на картинку с упаковки, — заметила я, обретя дар речи.
— Циско, они не похожи ни на одну из тварей этого мира.
Достаточно мимолетного взгляда, и вот я уже трепещу при мысли, что за этим стеклом кроется нечто. Причем в эту самую минуту это «нечто», скорее всего, холодно и пристально изучает нас.
— А не обратиться ли к Кензо? — спросила я. — Он ведь владелец веб-аквариума. Может, отнести их ему и спросить совета?
— Ты была там хоть раз? — Судя по тону, каким Павлов это произнес, я вряд ли могла бы легко забыть увиденное. Щелкнув мышью, он открыл браузер и набрал нужный веб-адрес. — Ближе веб-сайта я туда не подойду.
И я уже видела почему. Черный фон не сулил ничего хорошего. Название «Рыбий глаз» на медной доске вверху страницы напоминало те старые лавчонки редкостей и курьезов, куда мало кто решается войти. Загрузилась какая-то таблица. Галерея веб-камер, поняла я, когда ячейки стали заполняться.
— Трансляция из «аквариумов», — пояснил Павлов. — В основном затем, чтобы Кензо мог приглядывать за питомцами, пока пытает жильцов Картье рыболовными крючками и баграми.
— Добрая душа, — сказала я без выражения: любые намеки на юмор терялись рядом с «животрепещущими» картинами на мониторе. Вообразите начальные титры к «Семейке Брэйди» [15], но с отвратительнейшей рыбой в каждом кадре. Как мне показалось, во всех без исключения окнах на сайте висел раздутый усатый монстр. Большинство рыболовов вышвырнет такой улов обратно в воду, чтобы поспешить в ближайший паб с новой байкой.
— Кензо коллекционирует редкие виды.
— Какое счастье, что они не встречаются повсеместно. У него что, нет обычных золотых рыбок?
Павлов прокрутил страницу, и в самом низу обнаружилось окошко, растянувшееся на весь экран. Еще одна веб-камера демонстрировала небольшой бассейн с кружащей в нем маленькой акулой.
— Не похоже на рыбу, которую кот средних размеров может вытащить из банки лапой, — заметил мой брат. — Поглядел бы я на такой аттракцион.
— А разве это не запрещено? — спросила я, наблюдая, как холеный убийца выписывает в воде восьмерки. — Я имею в виду — держать дома акулу? Неужели кто-то захочет ее купить?
— По-моему, этот экземпляр не предназначен для продажи, — успокоил меня Павлов. — Во всяком случае, так говорил мне Вилли.
— И все же, — покосилась я на его собственный «аквариум Юрского периода», — Кензо, возможно, найдет какое-то применение твоим Морским Девам.
— Их судьба настолько важна для нас? — развернулся ко мне Павлов.
Я постучала пальцами по столу, прикидывая, пришли бы в восторг зоологи при виде его питомцев или нет. Может, старина Дарвин специально умолчал о подобных видах на страницах своего эпохального труда, чтобы не распугать читателей? Вполне разумный маркетинговый ход.
— А что ты намерен с ними делать? — спросила я. — Если ты решил от них избавиться, возражать не стану. Я ведь купила их только для того, чтобы порадовать тебя, но вышло, по-моему, наоборот.
Мой брат с неохотой взял аквариум в руки.
— Спустим в унитаз?
— Жестоко, но зато из лучших побуждений, — ответила я. — Мы ведь не живем на берегу океана, как некоторые.
Выйдя в «мертвую зону», Павлов обернулся:
— Слушай, а как насчет моей колонки? Существует ли хоть малейший шанс, что ты успеешь дать ответы на все вопросы прежде, чем уйдешь на работу?
Отвернувшись к монитору, я испустила вздох составляющего смету строителя.
— Как ты думаешь? — Павлов стоял на пороге, производя свои собственные калькуляции. — Может, на этой неделе нам стоит вставать пораньше?
Решив немного помучить брата (прежде чем послать его подальше), я задумчиво повторила его предложение.
— Иди, выпускай рыбок, — сказала я наконец. — К твоему возвращению колонка будет готова.
Так и вышло. Раздавать советы оказалось не сложно. Дилемма «глотать — не глотать» разрешилась сама собой: в следующий раз, когда парень предложит тебе поработать ртом, советовала я девчонке, не надо выплевывать или глотать, лучше поделись. Передай часть микстуры обратно с поцелуем. Вопрос о нежеланном подарке вообще не был такой уж проблемой; скорее, он послужил мне трамплином перед атакой на мужчин, которые отказываются радоваться всем подаркам, которые нельзя выпить, сунуть в видеомагнитофон или привесить к поясу рядом с другими инструментами. Последний вопрос оказался сложнее всех прочих.
Вопрос об отношениях, идущий прямо из сердца.
Речь шла о девушке, которая встречается со своим парнем не так уж долго. Фактически она переехала к нему жить сразу после знакомства. Потребовалась хорошенькая встряска, чтобы девушка смогла осознать, какую роль этот человек играет в ее жизни, но сама ее влюбленность теперь угрожала встать между ними. Почему? Я знала ответ, живя с виртуальной замочной скважиной в каждой комнате: чем больше видишь любимого человека, тем меньше понимаешь его. В любом случае, бедняжка оказалась в тесном замкнутом пространстве. Если бы выяснилось, что бойфренд не способен проводить с ней двадцать четыре часа в сутки, это разбило бы ей сердце. Вот почему бедняга злилась на себя, вот чего она боялась, и вот почему ей был нужен совет специалиста.
Конечно, в вопросе ничего такого не говорилось, а уж тем более — про неудачное ограбление банка. С лимитом в тридцать слов, отведенным для описания каждой проблемы, это вылилось в рассказ об отношениях, развивавшихся настолько стремительно, что они уже готовы были выжечь себя дотла. И поэтому я не могла заставить себя ответить.
— Насчет этого не беспокойся. — Я оторвалась от раздумий, обнаружив в комнате брата, уже успевшего выпустить Морских Дев на волю. — Если я сам не смогу ответить на этот вопрос, — сказал он, возвращая опустевший аквариум на дальний край стола, — то я знаю человека, способного дать ответ.
«Сначала этого „человека" придется разбудить, окатив холодной водой из ушата», — подумала я. Опустив взгляд на часики, я с облегчением обнаружила, что пора бежать на работу».
— Мне нужно идти. Передай Слиму привет.
— Мы с ним непременно потолкуем, — заверил меня брат. — Он ко мне прислушается.
Я перешагнула красную линию, чтобы чмокнуть брата в щеку. Даже если Павлов и стер этот поцелуй, стоило мне отвернуться, он все равно понял, что кому-то дорог. А далеко не каждому так повезло. Я поняла это через несколько минут, ибо, закрывая за собою дверь, клянусь, слышала скрип другой двери наверху. Слим, кто же еще. Неужели он все это время не спал? Незримо витал в спальне Павлова, благодаря ноутбуку и спонсорским отчислениям чата «Борись с отчаянием»? Может, даже читал колонку через мое плечо, дожидаясь, пока настанет время покинуть убежище? Я поспешила к цветочным лоткам и, набирая темп, изо всех сил захлопнула за собою калитку.
29
Бывает порой: выйдешь за порог, и тебе кажется, словно все вокруг как-то странно на тебя смотрят. Чаще всего так бывает, когда соорудишь себе неудачную прическу. Или накануне перебрал и маешься с похмелья. Или когда, крадучись, покидаешь квартиру какого-нибудь парня, стараясь не разбудить хозяина, потому что не можешь вспомнить, как того зовут. Такая вот прогулка выдалась и сегодня; хоть я и не надела на работу вечернее платье, но все классические признаки были налицо: странные взгляды, которые украдкой бросали на меня незнакомые люди, тихий шепот за спиной. Обычно я объясняла все паранойей, но, поскольку наш дом теперь был утыкан веб-камерами, у меня имелись довольно веские причины подозревать, что за мною наблюдают.
Все началось с Добряка. Цветочник на дальнем конце рынка отмахнулся от покупателя, чтобы уставиться на меня. Я продолжала идти, переложив сумку с одного плеча на другое. Я здорово злилась — в основном на Слима — и уже смирилась с тем, что весь день пойдет наперекосяк. Но странные взгляды встречных окончательно выбили меня из колеи, и я, резко обернувшись, выместила злобу на первом, кто попался под руку:
— Что такое? — выкрикнула я. — Ну чего ты так на меня уставился?
На секунду Вилли опешил, но вскоре опомнился и, ухватив себя за пояс, развернулся ко мне задом, обтянутым просторными спортивными брюками.
— Платье! — всхлипнул он, и мне показалось, что толпа раздвинулась, чтобы его голос мог достичь меня напрямую. — У тебя подол платья зацепился за резинку трусов.
